Студия Доктора Смерть

К тайнам "Жемчужины Азии"

часть 2

ŤПостоянно совершенствуясь в прекрасных

МИСТЕРИЯХ, человек только в них

становится поистине совершеннымť.

Платон, ŤФедрť, в пер. Кори, 1, 328

Итак, я начинаю свой рассказ об удивительном путешествии по загадочному Алтайскому плато Укок к таинственному священному семигорью Табын-Богдо-Ола. Оно сулило не только странствия для наших тел: наши Души ожидал мистический полёт по удивительным шаманским Мирам. Потому для начала мне нужно сказать Вам несколько слов об этой ветви язычества.

Монотеистические религии и Советская власть немало постарались для того, чтобы язычники, и шаманы в честности, выглядели в глазах людей эдакими примитивными дикарями, приносящими кровавые жертвоприношения и поклоняющимися истуканам-идолам. А ведь между молитвой и на православную икону, и на языческого идола по сути дела нет никакой разницы: и то, и другое - лишь символы, отражающие невидимое духовное божество. Разница лишь в том, что язычники, кроме верховного Бога-Создателя, поклоняются ещё и множеству других разнообразных духовных сущностей, обитающих рядом с нами в невидимом для людей Мире.

Но шаманизм - это не только вера в духов. Это особое магическое таинство, позволяющее осознанно общаться и взаимодействовать с ними.

Сами духи особо не стремятся к общению с физической реальностью, и поэтому человек должен сам пытаться установить подобный контакт, т.к. является крайне зависимым от происходящего в тонком мире. Но это возможно только для тех, кто твердо верит в многослойность нашего Мироздания.

Слово "шаман" произошло от эвенкийского саман человек, способный в особом состоянии общаться с духами. Алтайские племена называют такого человека кам, откуда пошло и наименование специальной ритуальной техники, - камлание. Именно во время него духи Ťвселяютсяť в шамана, помогая ему творить мистические дела, а так, в обычное время, это самый обыкновенный человек.

Образно говоря, мистерию камлания можно себе представить, как духовное путешествие шамана, окружённого сонмом своих духов-помощников по Ťэтажамť тонкого Мира: Верхнему, Среднему, либо Нижнему. Разумеется, странствует не физическое тело кама, а отделяю-щийся от него духовный двойник (некий аналог христианской Души). Это отделение становится возможным благодаря помощи Духов, призываемых шаманом, облачённым в специальные одежды, звуками ритуальных инструментов. В первую очередь,- это конечно бубен, но могут быть и разнообразные трещётки, колокольчики, варганы (камысы), струнные смычковые и щипковые инструменты хуур. Звукоряд, извлекаемый из них шаманом, способен погружать его в изменённое состояние сознания, называемое исступлением. В нём-то и происходит его единение с Духами

Было несколько причин, по которым я хотел пригласить с собой на Табын-Богдо-Ола более опытного шамана. Во-первых, мой шаманский дар не был наследственным, а стало быть не имел полного могущества. Во вторых, из девяти ступеней посвящения в шаманы, требующих, в общей сложности, восемнадцати лет соответствующей практики, я прошёл, за пять лет, лишь две. Естественно, у меня было опасение, что ханы и заяаны (духовные сущности), охраняющие тайны священного семигорья, не допустят меня к его тайнам. Нужен был опытный местный шаман.

Видно, тогда мне опять помог личный удху, который свёл нас с тем человеком, который был так необходим в данный момент. Старика, случайно встреченного в Джазаторе, звали Тордоор и он был одним из старейших шаманов Алтая. С таким могущественным спутником можно было отправляться в любую точку и Этого и Того Света

Путь к плато Укок

Ранним августовским утром наша кавалькада выступила из Джазатора на юго-восток. Кроме семи членов экспедиции и шамана, в неё входили два конюха и 13 лошадей, нанятых нами у Алтайских пастухов (10 верховых и 3 вьючных). Нам предстояло сделать пять дневных переходов до плато Укок и два по нему, до священного семигорья. В среднем, это ежедневно составля- ло 20-25 км. пути по сложному горному рельефу.

Лесистые склоны закончились уже через сутки, на высоте 1500 метров.

Потянулись скалистые распадки, усеянные большими острыми обломками камней, а затем пошло волнистое плоскогорье, покрытое сухой и пожухлой твёрдой осокой. В редких долинах горных рек встречались заросли низких кустов жимолости. Ягода слегка горчила, но была неимоверно душистой. Впрочем, росла она на таких заболоченных участках, что наши кони предусмотрительно их обходили: болото, оно и в горах сулит массу неприятностей. А вот до конского щавеля, горного лука, маральего и золотого корня далеко ходить не надо было, и первые три дня мы с удовольствием пополняли ими свою Ťпотребительскую корзинуť. Туда же отправлялся и хариус, отчаянно хватавший даже голые крючки наших примитивных удочек.

Днем на прогретых камнях резвились горностаи, гоняясь за жирными сусликами и распугивая суетливых каменок-плясуний. Стрекотала огромная чёрная саранча, напоминающая в полёте боевые вертолёты из американских боевиков. Проносились тени от бесчисленных ястребов-стервятников, неутомимо бороздящих высокое синее небо. Плотный сухой воздух хоть и иссушал ноздри, но был так настоен на запахах высокогорных лугов, что казался нам божественным нектаром.

А вот ночи были холодными. Снега в этих краях не бывает даже зимой и потому морозы с ветром лютуют крепко. Тенты палаток покрывались инеем и замерзали настолько, что нам с трудом удавалось расстёгивать по утрам замки-молнии. Лишь конюхам было всё нипочём: они спали на земле, подложив под головы сёдла и завернувшись в шубы. Эти алтайские тулупы обрабатывают животной печенью, а затем промывают молочной сывороткой. Они предохраняют не только от любого мороза, но и не намокают под проливным дождём.

Тордоор не спал ни с нами в палатках, ни с конюхами, под открытым небом. Каждый вечер он куда-то уходил из лагеря, возвращаясь лишь с рассветом. И вообще, мы замечали его присутствие только тогда, когда он подавал голос. А зря он ничего не говорил, не навязчиво, но упорно уча нас бережному общению с природой.

Так, когда наш приятель с целью дезинфекции сунул лезвие ножа в костёр, он немедленно отодвинул его руку, сказав, что это оскорбляет Дух Хозяина огня От-Эне (Мать-Огонь) и может вызвать его гнев. И вообще, нельзя никоим образом осквернять огонь: перешагивать через него, наступать на угли и золу, лить в очаг воду и сжигать мусор. Даже дрова в костёр нужно класть очень осторожно, чтобы не причинить боли От-Эне. Ведь человек, оскверняющий огонь, сам становится поганым. Напротив, необходимо регулярно Ťугощатьť огонь кусочками своей пищи и молится, чтобы он не лишил вас своей заботы в этом суровом мире.

В другой раз он остановил одного из нас, хотевшего срубить молодое деревце для кострового кола. Ведь деревья, это священные символы связи земли и неба. Они все живые: могут дышать, разговаривать, мыслить, радоваться и плакать, понимать язык людей. В случае острой необходимости загубить его жизнь, человеку нужно обязательно испросить на то разрешения Духа-дерева, иначе он будет наказан по закону кармы. Даже траву нельзя вырывать с корнем, т.к. это волосы живой Земли и Духи, её хозяева, обязательно покарают обидчика.

Не только шаманы, но и все коренные народы Алтая считают, что и у самой Земли, и у каждого объекта природы (гора, река, камень, дерево, птица, зверь, вообще любой предмет), а также у её явлений (дождь, гром, ветер и т.д.) есть свой Дух-хозяин. Этот дух-двойник предмета или явления имеет удивительное свойство материализовываться, при желании, в любой видимый человеком образ. Получается, что всё существующее вокруг нас,- это сплошные Духи! Они могут быть добрыми по отношению к людям, либо злыми. Всё зависит от того, насколько человек почитает их и оберегает окружающую его природу. Это одна из самых притягательных сторон шаманизма, т.к. ни одна другая религия не только не призывает к гармонии с окружающим человека миром, но и вообще ни слова не говорит об отношении к природе, частью которой мы являемся.

Не мудрено, что на каждом перевале Тордоор выкладывал из камней обоо.

Эти пирамидки олицетворяют Мировую Гору символ единения трёх миров Мироздания, а также времени и пространства. Поэтому они обладают удивительной шаманской силой. Через обоо человек может обращаться к духам, поэтому в пирамидки часто втыкают ветки, к которым привязывают пучки конских волос, или лоскутки ткани с одежды, материализуя, таким образом, те или иные свои желания. К обоо делаются подношения местным духам (кусочками пищи и опрыскиванием камней чаем, молоком, или водкой), чтобы оградить себя от невзгод и напастей в пути.

Наш Тордоор обкуривал обоо из свое трубки-канза и оставлял подле них щепотки табака для Духов хозяев местных гор, рек, перевалов, озёр и всей прочей природы, называемых алтайцами Ээзи.

Конечно, духи не могут отведать человеческой еды и питья, но зато могут насладится их видом. Они напитают эти подношения духовной силой, которая перейдёт к тому, кто их затем отведает.

Не все в нашей экспедиции всерьез верили в силы Тордоора, пока он не вынужден был кое-кого проучить. Как-то двое дежурных, вместо того, чтобы готовить ужин, ушли далеко из лагеря ловить хариуса. Стоял чудный тихий вечер, и ребята, по-видимому, забыли о своих обязанностях.

Мы насухо перекусили и прилегли у костра. Старик же вынул из котомки какой-то камень, намочил его в реке, сел лицом в ту сторону, куда ушли рыбаки и стал что-то тихо ему бормотать, раскачиваясь взад-вперёд. То, что затем произошло, иначе, как чудом, не назовёшь. На наших глазах в той стороне неба быстро сгустилась туча, из которой хлынул такой сильнейший дождь, что через полчаса наши, насквозь промокшие дежурные, стуча зубами прибежали в лагерь и быстро принялись кашеварить.

Позже старик показал мне этот Ťкаменьť, называемый у шаманов дьяда-таш. Его находят во внутренностях мёртвых лошадей и собственно камнем это округлое образование не является. В медицине это называется безоар, т.е. тугой комок из проглоченных волос, неперевариваемой клетчатки и прочих, случайно проглоченных предметов, крепко сцементированных между собой желудочной слизью.

После этого случая авторитет шамана настолько вырос, что все мы стали безусловно верить любым его словам, даже тем, которые казались уж совсем невероятными.

Так, на четвёртый день мы подошли к стене-перевалу плато Укок и стали лагерем у крутых скал. Совсем рядом виднелась большая пещера, и мы решили было ночевать в ней, не ставя палатки. Однако, Тордоор стал категорически возражать, говоря, что в пещере могут жить алмысы. И объяснил, затем, что это оборотни с собачьими головами и хвостами, пожирающие собственное мясо. Они могут перевоплощаться в людей и различных животных, чтобы заманить к себе, а затем растерзать несчастного путника.

Не знаю, кто из нас в это поверил, но единодушно и без обсуждений все разбили свои палатки подальше от мрачной пещеры

Усталые лошади, как обычно, разбрелись далеко в стороны, жадно поедая скудную сухую траву. Трудно назвать более умное животное, чем они. На тяжелейших высокогорных переходах, с коварными осыпями, узкими карнизами, бурными каменистыми реками, глинистыми болотами и скользкими наледями они совершенно не слушают команд всадника, но вы можете быть абсолютно уверены: лошади сами выберут наиболее правильный и безопасный путь. Ни дорог, ни тропинок здесь нет, поэтому они следуют лишь по направлению, задаваемому головным наездником. Иногда, теряя друг друга из виду на пересечённой местности, лошади тут же перекликаются между собой громким ржанием, поэтому всаднику всегда спокойно: он не отобьётся от каравана и не заблудится. А тому, как они мастерски, идеальными галсами спускаются с самых крутых склонов, мог бы позавидовать самый опытный горнолыжник.

А вот многим из нас позавидовать было нельзя: тяжёлый многодневный переход дался им не только общей усталостью, но и сильнейшими потёртостями на всех частях тела, соприкасавшихся с седлом. Как врач, я каждый вечер красил эти места большим квачом зелёнки, под вопли пациентов и бурный хохот конюхов

Наконец, на пятый день, наши усталые кони преодолели последний перевал, выбрались на плато Укок и тот час встали, как вкопанные. Я пока ещё не был на Луне, но думаю что первые впечатления от увиденного там и тут будут мало чем отличаться.

Безжизненная, мрачная, бескрайняя поверхность из тёмного щебня и песка унылыми волнистыми линиями тянется во все стороны горизонта.

Колючий ветер посвистывая закручивает пыльные смерчи, непрерывно тянущиеся куда-то, один за другим, словно на гигантском конвейере. Солнце в зените, но ощущения, как при его затмении: свет не отражается от предме- тов, да и теней также нет. Слух улавливает какие-то всхлипы, стоны и вздохи, словно мечущиеся в окружающем пространстве. Так холодно, жутко и тоскливо, что невольно хочется повернуть назад. Это место наверняка создано не для людей и нас тут явно не ждали

Но тут взор вдруг цепляется за сверкающую белоснежную жемчужину, сияющую впереди, будто на самом краю этого огромного, дикого, чёрного поля. Кажется, что солнце всеми своими лучами освещает лишь её одну и она купается в этом свете, отражая его обратно в небеса. Это и есть священное семигорье Табын-Богдо-Ола - заветная цель нашей экспедиции. Она, словно маяк зовёт нас к себе и на душе сразу становится легче и спокойней.

Но до неё ещё два дня нелёгкого пути по мистическому, полному загадок плато. И главная из них таинственная усыпальница принцессы Табын.

Некогда непрерывная линия государственной границы, проходящая здесь, теперь имеет плачевное состояние: покосившиеся и заваленные столбы с остатками ржавой колючей проволоки уже явно никого не смогут удержать. Да здесь и нет никого, и быть не может. Времена шпионов с копытами на ботинках давно закончились, и ни одна из четырёх стран, граничащих здесь между собой застав тут не держит. Да и боятся погранцы сюда ходить. Ещё при СССР трижды посылались наряды, чтобы установить полосатый столб с гербом на центральной вершине Табын-Богдо-Ола. Ни один человек тогда не вернулся обратно. Природа сама охраняет границы дозволенного людям

Пересекаем линию границы и вступаем в ŤЗону покоя Укокť. Так смежные государства назвали теперь эти места, запретив тут любые перемещения людей. В первую очередь это было сделано ради сохранности многочисленных курганных захоронений, возраст которых достигает нескольких тысячелетий. Такого древнейшего сохранившегося некрополя нет больше нигде в мире. И никто пока даже не догадывается, чьи тела тут покоятся!!!

В зоне могильного капища

Первые захоронения на плато Укок явились нашему взору тогда, когда до подножия, непрестанно сияющего впереди священного семигорья, остава- лось не более двадцати километров. Это были типичные тюркские воинские захоронения, со всеми своими, хорошо сохранившимися, атрибутами. Но, более всего поражало другое. Эти могильники располагались несколькими Ťволнамиť или огромными полукольцами, обращёнными в сторону мистических вершин Табын-Богдо-Ола. Многие сотни овальных насыпей из камней, покрытых пятнами красно-бурой ржавчины, напоминали гигантские капли крови на аспидно-серой поверхности плато. Судя по тому, что количество вертикальных балбалов за каждой из могил составляло по нескольку десятков, можно было считать, что здесь лежат самые великие и знатные тюркские воины.

Ветры, гуляющие над каменистым плато, веками сдували культурный слой. Могильные ямы наверняка долбились не глубоко, да и сами насыпи были не высокими. А потому невольно думалось, что рыжие пятна,- это проступившая через камни кровь самих погребённых. Воздушное марево колебало очертания могильников, будто шевеля их изнутри. Было жутко даже днём. Лощади тихо ржали и нервно дрожали всем крупом

Под дикий свист колючего ветра, в полном молчании наша кавалькада напряжённо пересекала все волны-линии построений мёртвого войска. Кто спит вечным сном под этими кровавыми камнями? Что заставило этих смелых и отважных воинов упокоиться в таких неуютных последних пристанища, вдали от поселений соплеменников? Почему и после смерти они словно выстроились своими могилами в развёрнутом боевом порядке, будто не сумев преодолеть какой-то невидимый заслон? Куда и зачем шли они, и что их навсегда остановило?

Я думал над этими вопросами и не сразу заметил, что Тордоора волнует что-то совсем другое. Он будто всматривался и вслушивался в пространство, лежащее впереди, за последней цепью тюркских могильников, тихо бормоча что-то и раскачиваясь в седле. В отличие от нас, шаман явно видел в пустоте что-то такое, что тревожило его

Как только последний всадник нашей кавалькады вышел из пояса захоронений, шаман спешился, сел на землю, разложил вокруг себя самые главные онгоны своих духов и стал проводить ритуальный обряд. Сначала он достал мешочек с солью и, высыпав её в чашу-чочой, принялся что-то долго в неё наговаривать, помешивая соль длинным кристаллом кварцита. Затем, подойдя к ближайшей могиле, наковырял кристаллом немного грунта с неё и стал тщательно перемешивать его с солью. После этого, неожиданно для нас, он стал быстро вертеться на месте. Он сделал три оборота по три раза и, во время каждой паузы, широко и резко разбрасывал щепотки соли в сторону пути, по которому мы направлялись, будто отгоняя кого-то с нашей дороги.

Затем он снова сел и скрипучим низким горловым каем затянул песнь-молитву. Я старался услышать его слова, но понял лишь, что он камлает Дъёё-Хану,- духу покровителю дороги, живущему там, где небо упирается в землю, и где стоит гора, вершина которой достигает дома Бая-Ульгеня.

Тордоор просил Великого Духа, чтобы его бело-золотисто-рыжий конь с луновидными рогами появился перед нами и провёл за собой страждущих путников через неприступную преграду духовного воинства

Внезапно, шаман вскочил на ноги, сел в седло и, не говоря ни слова, быстро двинулся вперёд. Я хотел махнуть рукой приятелям, но команды не потребовалось: наши лошади тут же пошли сами, одна за другой, след в след

Таинственные курганы

Мы проехали не более пяти километров, как лошади снова заволновались, отказываясь повиноваться команде Ťчуť (вперёд). Их напряжение нарастало и Тордоор велел спешится, сказав, что сейчас мы пойдём к курганам, священным не только для Алтая, но и для всех людей. Среди них находится и тот, в котором спала принцесса Табын. В тех местах нельзя разговаривать, т.к. души-сульдэ, лежащих там избранных, берегут покой своих тел, но мы сами опознаем курган принцессы, по раскопу. Великая Сила охраняет теперь эти места и он не уверен, что каждый из нас сможет пережить воздействие её проверки. Кто сомневается в себе,- должен остаться с лошадьми

Кроме конюхов-казахов вслед за стариком пошли все, понимая, что это лишь начало тех испытаний духа, что ожидают нас в этих сакральных местах. Не знаю, отчего мне так трудно дышалось, пока мы шли вперёд за шаманом: толи волнение перехватывало горло, толи что другое. Я напряжённо всматривался вперёд, надеясь увидеть высокие, как в Пазырыке курганы, но видел лишь бескрайнее серое плато и сверкающие впереди вершины Табына.

Но через час томительного пути, мы вдруг увидели огромный участок понижения в поверхности плато. Он напоминал многокилометровую кальдеру древнего вулкана, или гигантскую плоскую воронку, со сглажен- ными временем краями. На дне её тянулась цепочка из нескольких десятков невысоких, круглых, каменистых курганов. Их линия имела строгое направление ŤСевер Югť и, таким образом, словно стрелка компаса указы-вала на священные вершины семигорья.

Мы долго стояли на краю кальдеры, не в силах сделать шаг вниз. Нет, страха не было; просто в голове неотвязно стучала одна мысль ŤНельзя!ť

Первым пошёл Тордоор. Он был уже внизу, а нас всех ещё что-то крепко держало на месте. И вдруг, передо мной будто зажёгся зелёный сигнал светофора. Будто распахнулся незримый турникет. С мыслью ŤМожно!ť - я шагнул вперёд ватными ногами, понимая, что только что прошёл чью-то таинственную проверку. Следом, один за другим, сошли вниз и другие участники нашей экспедиции

Шаман уже стоял у крайнего, южного кургана, который был раскопан.

Мы поняли, что это и есть усыпальница ŤПринцессы Алтаяť. Фактически кургана не было. Была каменная яма, диаметром до десяти метров, выдолб-ленная в породе плато. В ней проглядывали остатки бревенчатой погребальной камеры, куски льда, какая-то рухлядь. Почему-то стало стыдно

Из статей археологов я знал, что пол саркофага был выстлан чёрным войлоком, покрытым странными письменами-аппликациями из золота. Принцесса лежала головой на подушке, на боку, в позе спящего человека, держа в руке ритуальное серебряное зеркало. Тело её было укрыто меховым одеялом, расшитым золотыми нитями. Вокруг находилось множество культовых предметов: разнообразные деревянные и костяные идолы, резные фигурки зверей и птиц, сосуды с кореньями растений, жреческий скипетр и ритуальные ножи. Я уже писал и об уникальной татуировке, покрывающей тело принцессы, символы которой до сих пор никем не разгаданы

Невольно подумалось, что люди еще легко отделались, растревожив священный курган. А ведь он самый крайний Кто лежит там, в следующих могильниках, ближе и ближе к таинственному семигорью?

И тут я обратил внимание на то, что эти курганы внешне отличаются от пазырыкских. То, что размеры их были меньше,- понятно: долбить камень труднее, чем копать землю. Но почему каждый из данных курганов окружён кольцом из больших камней? Что это мне напоминает?

Догадка сверкнула молнией: да ведь это же шаманский ŤДомť! Этим словом именуется обрядовое пространство, которое кам выкладывает из камней, проводя свой ритуал на природе. Оно имеет форму круга, символизирующего круговорот времени. Нет настоящего, прошлого и будущего: это лишь моменты бытия, фиксируемые нашим сознанием.

А вот и вход в обрядовое пространство, называемый дверью. Он всегда расположен с южной стороны и отмечается двумя, самыми большими валунами.

Но ведь в центре такого пространства должен располагаться ŤГолť!

Это понятие в шаманизме означает сердцевину, сущность бытия. То есть своеобразную точку-ось, где время и пространство сходятся с нашими усиливающимися, во время ритуала, возможностями. Эти-то возможности шамана, находящегося в гол и позволяют ему перенестись в любой момент времени, и в любую точку пространства, чтобы добиться желаемой цели своего обряда.

А если считать данные курганы обрядовыми пространствами шаманов, то почему тогда в точке гол находятся могилы?.. Очередная загадка

И почему линия выстроенная из десятков курганов указывает концом на священное семигорье Табын-Богдо-Ола? Кто может объяснить?

Тордоор всё молчит. На все наши вопросы и о захоронениях тюрков-кезеров и о странностях Ťскифскихť курганов он так и не даёт конкретных ответов, говоря, что всё узнаем сами, когда придёт время.

Ну что ж, завтра последний переход к главной цели. Возвращаемся к лошадям, обходим стороной кальдеру-некрополь и разбиваем лагерь.

Сон не идёт в голову. Сидим у тлеющего аргала и рассматриваем звёздное небо. Тордоор рассказывает нам, что Млечный Путь (Кардын Дьолы) это небесная дорога, по которой Бог ездит на своей колеснице;

Большая Медведица (Дьети-каан)- это семеро братьев охотников, нака-занных за то, что хотели украсть дочь небесного царя; Полярная звезда (Алтын Казык)- это небесный кол, к которому богатырь Канджигей привязывает своего коня на выстойку.

Внезапно я заметил какие-то странные огоньки, блуждающие по плато.

Шаман насторожился, долго наблюдал за ними, а потом сказал, что видимо не только мы интересуемся сейчас принцессой Кадын. Эти огоньки духовные двойники людей, которые отделились от тел во время сна и путешествуют самостоятельно в тех местах, о которых часто думает их Ťхозяинť. Это очень опасно для него. Ведь Дух данного плато может поймать двойника и навсегда оставить у себя. Это приведёт к тяжёлому заболеванию человека и лишь опытный шаман способен вернуть двойника в тело. Кстати, для выхода и входа двойник использует ноздри, поэтому, если спящему человеку положить уголёк на кончик носа, то это напугает двойника и человек не проснётся, пока уголёк не свалится. После этих слов старика мне подумалось о том, как же счастливы и беззаботны жители Алтая, если не просыпаются даже от головёшки на носу. Эх, наша жизнь фобия

Кто-то из парней засмеялся, но Тордоор быстро одёрнул его. В священных местах нужно соблюдать особые правила: не смеяться и не шуметь, оставлять Духам еду, брызгать аракой и никогда не расслабляться.

Завтра, например, мы войдём в те места, где просто не может быть других людей. Поэтому не дай бог повстречать человека, особенно красивую девушку. Это явно будет один из злых духов, решивших воспрепятствовать нам. Нужно будет попытаться всеми способами прогнать его подальше

Но многие из нас тот час подумали, что красивая девушка, после такого напряжённого пути, совсем бы не помешала нашей ночёвке

Священный Табын день первый

Ещё тогда, когда с перевала мы впервые увидели таинственное семигорье, то долго рассматривали в бинокли его очертания. Ведь кроме пары дальних фотографий в Интернете, до сих пор не существует ни каких-либо достоверных топографических карт Ťнутраť этого горного узла, ни описаний возможного подъёма на его вершины.

Каким же маршрутом можно попытаться взойти на периметр горного кольца, чтобы затем выйти к подъёму на центральную вершину? Осмотр со стороны настораживал тогда даже самых опытных альпинистов из нашей экспедиции. Наружные склоны семигорного ожерелья сверкали сплошным панцирем вечных ледников. Корки снега, которая бы облегчала преодоление трещин, не было совсем, и сплошные извилистые пасти последних, угрожающе темнели во всех возможных направлениях подъёма.

Мы были в растерянности, ведь ошибка в определении маршрута восхождения сведёт на нет все наши усилия

Тордоор безо всякого бинокля долго смотрел на сакральные горы, привычно бормоча что-то себе под нос, а затем сказал:

Это Дом, а значит войти в него можно только с юга. После чего молча направил своего коня вниз с перевала. Нам ничего другого не оставалось, как прекратить дискуссии и последовать за ним, хотя южная сторона семигорья ничем вроде бы и не отличалась от остальных.

Лишь теперь, когда на седьмой день пути мы приблизились к Табын-Богдо-Ола; когда из сверкающей точки он вырос перед нами огромным массивом неприступных бело-голубых четырёхтысячников, мне вспомнились те слова шамана. Ведь лишь теперь стало видно, что с южной стороны массива, куда мы и направлялись, непреодолимое кольцо гор имеет небольшой разрыв. Через него из сердца семигорья, со склонов его центральной вершины, наружу выползает огромный, шершавый от трещин язык древнего ледника. Он долго ползёт по чёрному массиву плато, теряя своё могучее тело сотнями быстрых ручьёв и покрываясь бурой пылью, пока не превращается в морену из тысяч огромных камней, высящуюся почти отвесной стеной и испускающую пронизывающий холод.

Но, у нас нет выбора: лишь по этой морене, а затем и по леднику можно войти в горное кольцо Табына. Мы стали разбивать лагерь у края морены и капитально утепляться.

И вдруг у меня появилось тревожное ощущение того, что вокруг что-то происходит. Какой-то негромкий, но резкий и свистящий звук внезапно пронёсся за моей спиной. Подумав, что это сокол-сапсан, которых тут летало не мало, я не отреагировал. Однако, спустя короткое время подобный же звук просвистел у меня над головой, за ним ещё один и ещё Солнце только что село за горизонт, но холодный воздух делал сумерки обсолютно прозрачными. Я оторвался от дел, поднял голову и увидел зрелище, заставившее меня оцепенеть. Со всех направлений, по всем долинам плато, через распадки между скалами всех гор священного семигорья, снизу вверх быстро тянулись какие-то полосы очень плотного светлого тумана. Очень странного тумана. Он образовывался, буквально из ничего, перед самым массивом Табына и не спускался, как положено, в низины, а тянулся вверх до самого гребня горного кольца и, перевалив за его зубчатые края, исчезал внутри. Приглядевшись внимательней, я понял, что эти полосы имеют странный для тумана вид. Они не сплошные, а состоят из отдельных, хотя и не чётких, белесых образований с колеблющимися контурами. И ещё казалось, что они сами источают какой-то бледный свет

- Они собираются на своё камлание вздрогнул я от голоса Тодоора

- И нашу судьбу тоже сегодня решат

Впервые за поход нам всем стало страшно. Страшно не за собственную жизнь. Страшно от осознания того, насколько она ничтожна и беспомощна перед могущественным и неизвестным нам Миром духовных стихий.

Как нам можно было обратиться сейчас к этим силам? Только молитвен-ной просьбой о дозволении прикоснуться, просьбой о помощи и содействии.

И все мы молились Молились до тех пор, пока последние клочья Ťтуманаť не исчезли в кратере семигорья. Темнота сгустившейся ночи скоро окутала всё вокруг, но прекрасный и загадочный Табын продолжал сверкать в ней мистическим голубоватым огнём, завораживающим взгляд и восхищающим душу

И тогда Тордоор снова приступил к какому-то обряду, гадая, на бусинах своих чёток, называемых алтайцами - эрих. Закрыв глаза он долго перебирал бусины, а затем резко, словно по чьей-то указке остановливался, зажав одну из бусин пальцами. Подсчитав количество бусин от неё до кисточки чёток, он недовольно крутил головой и начал всё сначала. Многократно повторив данный ритуал, он огорчённо сказал, что местные духи не благоволят задуманному нам. Чуть поразмыслив, он подошёл к арчмаку с провизией, вынул одну из двух, оставшихся у нас бутылок водки и откупорил её. Наши парни недоумённо уставились на старика ещё не догадываясь, какая потеря их сейчас ожидает. Но, я догадался, что шаман, видимо, решил провести обряд сэржим, чтобы попытаться задобрить духов. Налив немного водки в ритуальную чашу, он осторожно поджёг её поверхность спичкой и, раскачиваясь над бегающими всполохами синеватого пламени, начал бормотать молитвы, призывая на помощь своих духов-помощников. Водка потихоньку прогорала, но старик снова и снова подливал её в чашку.

Побросав все дела наши парни столпились вокруг шамана, не отрывая глаз от уменьшающегося уровня в бутылке, но, всё же опасаясь подать хоть один возглас возмущения. А я понял: лучшего доказательства непререкаемости, в их глазах, авторитета Тордоора уже не требуется.

Закончив обряд, шаман с возгласом Тоорэг ! выплёснул остатки водки из бутылки в сторону морены, под тихий стон участников экспедиции и начал повторное гадание. Теперь он использовал небольшие камешки обычной речной гальки, принесённые из родных мест. То растаскивая их в стороны, то сдвигая в кучки, он многократно пытался Ťпрочестьť в образовывающихся фигурах наши шансы на удачное восхождение, но, увы, результат, судя по его реакции, всё время выпадал отрицательный

И вот тогда мы впервые увидели Тордоора во всём великолепии своего одеяния. Он надел шаманский костюм- упсиэ, который был сплошь, от шеи до ступней покрыт тысячами нашитых цветных ленточек. Каждая такая ленточка означала удачное камлание, а цвет её говорил о той, или иной его направленности. У нашего шамана изобиловали фиолетовые цвета, свидетельствующие о самых высших проявлениях его духовной силы, способности к предсказаниям и ясновидению. Кроме ленточек, на длинной куртке из овчины были нашиты шкурки зверей и птиц, когти, зубы, крылья, клювы, перья. Позванивали металлические кольца, бляшки и медные бубенцы. Стучали трещётки и деревянные фигурки разнообразных духов-покровителей. Судя по костюму, Тордоор был одним из самых величайших шаманов, о которых я что-либо слышал

Взяв в руки бубен и ритуальный посох, он молча ушёл во мглу высоко-горной ночи, явно направляясь к скрипящему телу ледника.

Ни водки, ни шамана, загадочная чужая жизнь рядом, плюс жуткий холод,- настроение у всех сразу упало. Что ждёт нас в этих мистических горах? Допустят ли Духи к Алтайским тайнам? Все ли вернёмся домой?..

Каждый занялся своим делом, готовясь, словно перед боем. Кто подтачивал Ťкошкиť, кто проверял ледоруб, а я решил, по привычке, создать себе талисман-оберег. Записав кусочком красного карандаша свое желание подняться на Табын, я особым образом многократно свернул бумажку и, перевязав квадратик красной же ниткой, повесил его на шею. Этому способу меня научил старик-шаман с африканского озера Малави и он не раз выручал меня в трудных ситуациях.

До сих пор не считая себя полноценным шаманом, я редко пользуюсь бубном при камлании, предпочитая более проникновенный варган. Вот и теперь, отойдя в темноту, я произвёл ритуальное обкуривание себя аромати-ческими палочками, достал варган и, раскачиваясь взад-вперёд шаманским тваалахом, медленно погрузился в паутину заунывных звуков, отключавших дневное сознание. И скоро духи личных онгонов привычно закружили хоровод с моим двойником, унося его в невидимый мир, полный тайных сил. Тягучая песнь варгана летела вслед за ними, не давая рациональному рассудку взять верх над безрассудством. И вот уже нет ничего вокруг кроме моего бесплотного ŤЯť и живых звуков волшебной музыки, устремлённых ввысь с мольбой о поддержке

Когда я очнулся, то твёрдо знал: лишь двоим из нас завтра, а точнее уже сегодня, разрешено подняться на священную гору. Напрягая память, я пытался вспомнить, кому именно, но мысль ускользала вместе с утренним туманом

В лагере уже тоже все проснулись и готовили снаряжение. Хотя до рассвета было ещё далеко, но это было привычным временем для восхождений. Пришел и Тордоор, молчаливый и донельзя усталый после ночного камлания . Глядя на наши сборы сухо сказал:

Идите Никто не погибнет сегодня, но удача ждёт лишь тех из вас, кто общался, ранее, с горными духами священного Кайласа

Я вздрогнул: лишь двое из нас бывали на священной горе Тибета и их имена знали все Однако, никто не проронил ни слова и в шесть часов утра к таинственному Табыну вышли все семь участников экспедиции

День второй

Преодоление огромных валунов морены отобрало у нас полтора часа и, когда мы вступили на язык ледника, солнце уже во всю силу освещало его предательские трещины. Мы стали в три связки, причем я и Паша (напарник, с которым мы когда-то делали кору вокруг священного Кайласа), словно не сговариваясь, связались вдвоём и пошли первыми. Трещины были жуткие, но дело привычное, погода безветренная, ясная и довольно тёплая, поэтому мы, хоть и медленно, но продвигались вверх.

Однако, когда вошли в своеобразную Ťдверьť, т.е. в ущелье, рассекающее горное кольцо, то внезапно очутились в сплошной пелене плотного тумана, наглухо запирающей его. Ноль видимости вперёд, ноль видимости под ногами. Ни один нормальный альпинист не пойдёт по леднику в таких условиях. Оглянулись назад, но и там не видно ничего, даже идущих следом связок приятелей. Проверили приборы не работают ни рация, ни спутниковый навигатор.

Успокоились, насколько можно, и, ощупывая ледник шестами, осторожно двинулись вперёд, надеясь, что выше тумана не будет. Через десяток минут едва не улетели в трещину и окончательно остановились, чувствуя полную беспомощность и безысходность. Это была явная ловушка природы и она сработала, сведя все наши шансы к нулю

Мы молча сидели, спина к спине, чувствуя как сырой холод потихоньку становится хозяином наших тел и ждали, сами не зная чего

Дремота тянула вниз веки и убаюкивала разум, отчего душе постепенно становилось всё спокойней и безразличней

Внезапно что-то толкнулось в моё сознание. Я с трудом приоткрыл глаза и вдруг различил в тумане, неподалёку от себя, неясную фигуру какого-то старика в длинной белой шубе, с белой же бородой и посохом в руках. Он приветливо улыбался и манил меня за собой. С трудом поднявшись, я растолкал полуспящего, ничего не понимающего напарника и мы пошли следом за стариком, даже не глядя под ноги

Через короткое время зона тумана закончилась так же внезапно, как и появилась. Мы стояли в лучах яркого солнца, на огромном леднике, лежащем в середине горного кольца Табын-Богдо-Ола, а в километре перед нами высилась сверкающая шапка его центральной вершины. Пятерых наших товарищей нигде видно не было, молчали и их рации

Подробности подъёма на главную вершину могут заинтересовать лишь альпинистов, поэтому я не буду о них рассказывать.

Вершина эта, высотой 4104 метра, представляет из себя большой, почти абсолютный купол, покрытый сплошной, толстой и полупрозрачной шапкой звенящего Ťбутылочногоť льда. Она расположена, практически, в самом центре горного кольца-узла, состоящего ещё из шести вершин (3500-3800 м). От наружных стен горного ожерелья в разные стороны отходят мощные гряды трёх скалистых хребтов. Они-то и являются как географическими, так и государственными границами сопредельных стран.

Мы с Пашей почти одновременно поняли, что величественная картина строения горного узла Табын-Богдо-Ола почти с точностью напоминает нам другой горный узел планеты, - священный Кайлас в окружении своих скал-лепестков. Да и само плато Укок не раз уже навеивало нам воспоминания о Тибете. Те же высокогорные и угрюмые мрачные просторы, те же могильники и чортены. Та же историческая судьба. Та же таинственная мистика вокруг.

Что это? Ещё одно ŤУхоť нашей живой планеты? Тогда кто же здесь разговаривает с ним?.. Опять загадка

Вроде бы цель достигнута: стоим на вершине священного Табына. Но, где же ответы на все наши вопросы? Где отгадки Алтайских тайн?.. Желанный Ťключť под ногами, но где дверь, за которой хранится истина?

Хотя кое-что стало проясняться. Стоя на вершине, я понял, почему тогда, на перевале, Тордоор назвал священное семигорье словом ŤДомť. Ну конечно же! Ведь передо мной гигантское природное обрядовое пространст- во! Горное ожерелье это священное кольцо, или ŤКруг Силыť; на юге его, как положено, располагается ŤДверьť; шесть вершин это Толгожины (стражники-онгоны). Да! Здесь всё, как принято у шаманов

Так вот, оказывается, откуда они переняли законы построения обрядового пространства, позволяющего проникать в иные Миры! Сама Матушка-Земля научила их!

Но ведь самым священным местом Круга Силы является его центр, олицетворяющий Гол. Значит, мы с Пашей сейчас, в своей физической реальности, стоим на том месте, где в реальности духовной растёт Тургэ - символическое Мировое Древо, соединяющее своими корнями, стволом и ветками Нижний, Средний и Верхний духовные Миры! Но, как проникнуть в ту иную реальность? Как воспользоваться мистическим Древом, чтобы попутешествовать среди загадочных миров в поисках тайны принцессы Кадын? Кто здесь хозяин? Какие силы камлают в обрядовом пространстве, созданном самой планетой? Все наши надежды теперь связывались только с могуществом Тордоора и мы поспешили в лагерь

К закату мы успели спуститься вниз. К счастью, все участники экспеди-

ции были живы. Их связки двигались в тумане по леднику пять часов и вдруг снова вышли за пределы горного кольца. Гора выгнала их из своего чрева.

ŤДойдёт лишь тот, кто позванť - вспомнились мне слова Н.К. Рериха.

Выслушав рассказ о белом старике, спасшем меня и Пашу, Тордоор сказал, что нам помог Алтай-ээзи. Это, Дух-хозяин Алтая, глава над всеми его духами. Он всегда благосклонен к людям, если те живут по законам природы. И только его покровительство спасло нас от западни охранников горы-толгожинов.

Пятеро неудачников долго уговаривали шамана провести более мощный обряд и испросить-таки для них доступ на вершину Табына. Приставал к нему и я, со своими духовными вопросами-загадками, но старик так устал от камланий предыдущей ночи, что наотрез отказывался говорить. Он нуждался в отдыхе, да и нам советовал переждать, хотя бы день.

Однако, раздосадованные неудачей парни не могли угомониться. За плечами у них был опыт восхождений на многие семитысячники планеты и провал на нынешней Ťвершинкеť их так всерьёз обозлил, что они решили повторить попытку уже на следующий день.

День третий

Рано утром вторая и третья наши связки, вместе с конюхами выступили на юго-восток. Они намеревались за день обойти часть кольца семигорья и, заночевав на монгольской территории, попытаться подняться на Табын по траверсу хребта-растяжки, минуя ледники.

Мы с Пашей остались в лагере. Во-первых, устали, во-вторых, не верили в эту затею и главное: наши альпинистские кошки совершенно вышли из строя после подъёма на эту гору. Их зубья за сутки(!) радикально покрылись такой жуткой ржавчиной, что к утру почти полностью искрошились. Это было совершенно непонятным явлением, ведь эти кошки проделали десятки восхождений в разных условиях и всегда оставались невредимыми. И лёд здесь не кислотный: мы пили воду из него! Что за чертовщина опять!?. Пыхтя трубочкой, старик сказал, что гора, видимо, не стерпела уколы иноземного железа. Других кошек у нас не было и мы принялись затачивать на них какое-то подобие зубцов. Тордоор же спал, как убитый, прямо на камнях, подложив под голову свой бубен-тунгур

Холодные сумерки уже начали хозяйничать на плато, когда в лагерь неожиданно вернулись наши незадачливые друзья-альпинисты. Сначала, у них всё шло по плану, но стоило кавалькаде приблизиться к хребту, как погода, совершенно неожиданно, резко переменилась. Поднялся ураганный ветер, бивший зарядами мокрого снега, загрохотали камнепады и лавины. Казалось, сами ледники вдруг пришли в движение, недовольно скалясь трещинами и бурча шумными ручьями.

Лошади становились на дыбы, норовя сбросить седоков, и им всё труднее приходилось справляться с животными. Конюхи наотрез отказались ехать дальше и повернули в лагерь.

И тот час природа успокоилась, словно удовлетворившись этим решение. Смирились со своей участью и ребята

Мы все сидели молча, понурившись от неудач и ёжась от холода. Огромная бледная луна освещала иней плоскогорья зеленоватым светом, рисуя неземные пейзажи. В полной тишине был слышен лишь неумолчный шум ручьёв под толщей морены, да тихое ржание лошадей

Отчаянья не было; была обида неосуществлённой цели. Это горькое чувство и прежде не раз приходилось испытывать каждому из нас, но к нему невозможно привыкнуть. Ведь с каждой экспедицией жизнь становится всё короче, а неразрешимых вопросов к ней возникает всё больше. Ты начинаешь спешить, сильней и сильней, пытаясь успеть, и только в последний час поймёшь, может быть, что всё равно не успел бы узнать всё, что мог Так в чём же тогда заключается сам смысл этой нескончаемой погони за полной истиной? Зачем стремиться к тому, что заведомо неосуществимо?

Движение к цели! Вот в чём смысл и радость гонок по жизни. Ведь само нескончаемое движение к заветной цели, через все физические и духовные трудности и преграды, - это и есть путь истинной эволюции человеческой личности. Главное, чтобы поставленная цель стоила того, чтобы потратить на неё целую земную жизнь! И вот в выборе её, каждому из нас нужен духовный наставник. Нет, не из мира людей. Каждому нужен духовный поводырь. И не важно в какой из религий Вы найдёте его для себя. Главное, чтобы Вы верили в его божественную поддержку. Верили, не смотря ни на что. И тогда Вы обязательно её почувствуете!..

Тордоор проснулся, молча постоял рядом с нами и стал собирать костёр. Никогда не пользуясь спичками, он достал кресало, кремень, и стал высекать искры на мягкий трут из пушистой травки. Трут занялся и старик стал размахивать им, призывая живой огонь в гости к усталым путникам.

Костёр радостно затрещал, словно радуясь привозным дровам. Он щедро обдавал нас волнами приятного тепла, снимая тяжесть с тела и груз с души.

- Эх-ма, была бы жизней тьма! - воскликнул кто-то.

- Ещё и в этой не всё потеряно пробурчал Тордоор, словно подслушав мои предыдущие мысли.

Мы насторожились: что он имеет ввиду?.. Приснилось что ли что-то?

- Надо всем Вам принять участие в обряде камлания вместе со мной.

Может быть тогда и получите допуск к горе и её тайной жизни. Я не знаю, чем всё это может закончиться, но это Ваш единственный шанс

Никто не отказался и шаман стал готовить обряд. Он надел свой костюм-упсиэ и притушил костёр. Разместив нас кругом вокруг тлеющих углей, он бросил на них несколько веток припасённого можжевельника, устроив дымокур. По примеру шамана, мы гнали священный дым ладонями к своему лицу, макушке, груди, словно купаясь в нём. Обкуривая тело, каждый трижды повернулся вокруг себя, глубоко вдыхая горьковатый запах. Слегка закружилась голова, будто покачиваясь в волнах приятного дурмана

Велев всем сесть, Тордоор достал свою трубку и набил её какой-то травой из кисета чёрной овчины. Раскурив, он пустил трубку по кругу, сказав чтобы каждый из нас сделал из неё по нескольку затяжек. Дым был сладковатым и достаточно хорошо мне знакомым. Cannabis sativa (коноплю) издревле используют шаманы в разных частях света.

Всё видимое вокруг словно поплыло перед глазами под лёгкий звон невидимых колокольчиков. Хотелось встать и выйти из своего, мешающего двигаться, тела. На счастливых лицах товарищей я читал радостное возбуж- дение и готовность к действию. Мы встали, и, взяв друг-друга за руки, повели круговой танец-хоровод вокруг костра.

А шаман уже плясал на его мерцающих в ночи углях, наращивая темп ударов по бубну и птичьим клёкотом выбрасывая из горла какие-то странные призывные слова-звуки. То хрипом, то шёпотом, то утробным кряхтением, то звенящим криком он будто пел кому-то свою песню, на только ему понятном языке

Подняв бубен над головой, кам всё быстрее орудовал колотушкой, а потом завертелся в полном неистовстве. Шнурки и верёвочки на одеянии, разлетевшись в стороны, превратили его в фантастический, полупрозрачный тёмный волчок, грохочущий и вопящий в дыму костра; разбрасывающий огненные искры углей под наши ноги.

Все быстрее мчались и мы вокруг него, уже не чувствуя под собой твёрдой опоры и не ощущая уже ничего: ни времени, ни пространства ни самой жизни тела. Исчезло всё, кроме вечного движения...

Сейчас! Сейчас мы раскрутим внутреннюю энергию священного круга и она вольётся в гол шамана! Сейчас его конь-ветер понесёт исступлённого седока в путешествие по невидимым Мирам! Сейчас!.. Сейчас!.. Сейчас!..

Хурай!..Хурай!..Хурай!..

Волчок шамана вдруг засветился мерцающим голубоватым светом., превращаясь в какое-то веретенообразное облако. Вверх и вниз от него тянулась сверкающая ось. По ней, от отца-Неба и от матушки-Земли к сердцу кама полились потоки таинственной божественной силы. И там, где они встретились, вдруг вспыхнул красный огонёк. Он разгорался всё ярче и ярче, вырастая в размерах и, наконец вспыхнул ярким неземным пламенем, обдавшим светом и наш хоровод.

Внезапно, из этого таинственного огня вдруг возникло огромное и величественное дерево. Его девять могучих ветвей простирались в невиди- мую бесконечность, а вершина терялась в поднебесье.

Оглушительный грохот бубна прервался на самом звенящем крике шамана и все мы рухнули наземь в трансе полнейшего изнеможения

Падая в туманное забытьё, я ещё видел, как двойник шамана всё выше и выше взбирается по веткам вселенского Древа, исчезая в пространстве миров и моём сознании

День откровения

- Вставай! Нам пора идти! тряс меня за плечо Тордоор. Я с трудом осознавал действительность, слыша, как от теребит и других членов экспедиции. Непонятно, как долго длилось камлание, но сейчас была глубокая ночь, а шаман поднял всех и велел собираться.

- Я вернулся за Вами. Точнее, мы все вместе будем там, следующей ночью, а потому нужно успеть засветло подняться на вершины Табына.

Вам разрешили подняться только на вершины священного кольца. Мы же с ним и он указал на меня проведём шаманское путешествие в поисках души той, кого называют принцессой Кадын, с центральной горы. Но, вы все будете участвовать и в этом камлании. И каждый увидит и почувствует то, к чему открыта его Душа. Не бойтесь замерзнуть в ночных горах. Опасайтесь быть там слепыми и глухими, ибо эта ночь будет пиком Вашей жизни И ради неё каждый из Вас должен будет совершить невозможное. Опасность чрезвычайная, но не думайте о смерти. В жизни человека бывают минуты, которые стоят всего остального его пути. Эти минуты ждут Вас!..

То, что мы должны были сделать, выходило за грани разумного. Нужно было снова войти по морене и леднику во внутрь горного кольца, а затем разделиться. Мы с Тордоором поднимемся на, собственно, Табын, а шестеро моих товарищей должны в одиночку, засветло, подняться на каждую из остальных вершин семигорья.

Как только скроется солнце, мы начнём священный обряд допуска к тайне. Каждый, находясь на своей вершине, должен будет медитировать, играя на варгане. Всё остальное произойдёт так, как должно произойти

Тордоор подарил нехитрый инструмент каждому, и мы пошли

Ответы на все эти вопросы вы узнаете, если закажете полную электронную версию книги Александра Редько ŤБАЙКИ ДОКТОРА СМЕРТЬť - в нашей Лавке эзотерики ŤЭКСКЛЮЗИВť

Александр Редько

Š Доктор Смерть 2005 - 2007